— День рождения Пушкина?
— А он-то тут при чем?
— Пушкин всегда при чем, — буркнула я, покосившись на место своей работы.
— Холодно, думай лучше.
— Открытие старейшего в мире публичного художественного музея?
У Никиты сделалось такое лицо, будто ему хотелось заплакать и улыбнуться одновременно.
— Тогда, может, покушение на Александра Второго в Париже?
Взгляд фотографа на секунду стал совсем растерянным, но тут же посуровел.
— Нет, ну это уже перебор.
— Думаешь?
— Как ты могла не вспомнить про Венеру! — Ник обличительно ткнул в мою сторону пальцем.
— Какую Венеру? — удивилась я и вновь посмотрела в сторону музея. — Милосскую или Книдскую?
— Космическую! О которой нам в планетарии рассказывали, забыла?
— Косми… О-о, сегодня же прохождение Венеры по диску Солнца! — В памяти всплыла пламенная речь экскурсовода о редчайшем астрономическом явлении. — И тебе это интересно? То есть я имела в виду… Ты ведь всю лекцию строил планы, как пробраться в закрытый Лунариум и запустить там цунами.
— И я не отказываюсь от своих намерений, — не стал скрытничать Ник, ничуть не задетый комментарием. — Но суррогатное землетрясение никогда не заменит настоящего неба, так что соглашайся. Не зря же я телескоп тащил!
Он многозначительно встряхнул висящей на плече сумкой.
— У тебя и такое есть? — восхитилась я, уважительно глядя на кофр.
— Не, взял погонять у приятеля.
— Понятно. А ты умеешь с ним обращаться?
— Ой, да что там уметь, — махнул рукой мужчина. — Обычная оптика. Идем?
Первым порывом было вежливо отказаться. Но от перспективы провести летний вечер, любуясь черным пятнышком планеты в компании Никиты и телескопа, что-то пронзительно и сладко дернулось в районе солнечного сплетения. На несколько мгновений я позволила себе погрузиться в предчувствие приключений и свободы. Наверное, это то самое ощущение, что гонит художника в обнимку с мольбертом на вершину холма или зудит на пальцах скульптора нестерпимым порывом скорее взять в руки глину. Краешком сердца соприкоснувшись с этой реальностью, я с удивлением обнаружила, что не испытываю угрызений совести за свое желание согласиться. А раз внутренний голос не протестует, значит, я не делаю ничего плохого, верно? Тем более что следующее прохождение Венеры можно будет увидеть только через сто пять лет — не терять же такой шанс, в самом деле?
— Идем, — ответила я и взялась за предложенный локоть.
* * *
Мы проехали всего несколько станций на метро, а дальше Никита взял меня за руку и уверенно повел вперед, то и дело поправляя съезжающий с плеча ремень.
— Съемки раньше часто здесь проводил, — пояснил фотограф, как только мы миновали ворота, за которыми начинался парк.
Мужчина молчал, и я его ни о чем не спрашивала, наслаждаясь свежестью воздуха и стрекотом цикад. Удивительно, что совсем недалеко от центра мегаполиса еще сохранился такой чудесный уголок природы. Когда мы вышли на площадку на вершине холма, я не удержалась от восхищенного вздоха: вид с этой точки открывался действительно впечатляющий. Под нашими ногами колыхалось зеленое море, а у самого горизонта, создавая удивительный контраст с окрестным пейзажем, расплывались в закатном мареве башни бизнес-центра. Ярко-красный ажурный мост придавал картине легкую нереальность, будто мы шагнули на страницы книги, описывающей события далекого будущего.
— Очень живописно! — Я повернулась к Нику и обнаружила, что он смотрит на меня задумчиво и серьезно. — Спасибо, что привел сюда.
Мужчина мотнул головой, будто сбрасывая наваждение, широко улыбнулся в ответ и стряхнул с плеч рюкзак.
— Поможешь? — спросил он, достав большой вязаный плед цвета слоновой кости, и протянул мне один из его краев.
— А он не испачкается? — с сомнением произнесла я, помогая растянуть покрывало и бережно опуская его на траву.
— Конечно, испачкается. Но у меня есть стиральная машина. — Ник склонился к кофру и стал копаться в нем, выуживая части телескопа. — Ты садись, садись. Мне тут подготовиться еще надо.
Наблюдая за тем, как мой спутник уверенно устанавливает треногу, я аккуратно подобрала подол платья и устроилась на предложенном месте. Никита тут же отвлекся от сборки и полез в свой рюкзак, откуда извлек небольшой термос с маленькой керамической чашкой.
— Вот, держи.
— Что это? Надеюсь, не коньяк?
— Коньяк у меня отдельно, в аптечке. Достать?
С улыбкой покачав головой, я сделала несколько осторожных глотков из крохотной, будто игрушечной чашечки. Чай — горячий, ароматный.
— Как прошел твой день? — поинтересовался Ник, вернувшись к телескопу и сосредоточенно вертя в руках трубу. — Много народу посвятила в рыцари?
— Сегодня без рыцарей, — фыркнула я и отпила еще вкусного чая. — Только музейные консультации с хранителями и обычная экскурсионная программа. А еще я приступила к обязанностям методиста.
— Ого! — восхитился Ник, устанавливая трубу на подставку и прикручивая к ней что-то вроде объектива. — Ты же этот… музейный педагог, нет?
— А теперь еще и специалист по научно-просветительской деятельности. — Я отставила в сторону опустевшую чашечку и откинулась назад, опираясь на выпрямленные руки. — Буду готовить экскурсоводов, следить за качеством их работы. Под моей ответственностью организация конференций, семинаров и издательство научных трудов.
— Короче, тебя грузанули по полной.
