надобности для сближения». Мы – последователи даосской школы
Великого начала, зачем же нам водить дружбу с этим монахом?
– Где уж вам понять это? – сказал праведник. – Этот монах до
перерождения был великим человеком и являлся вторым учеником
святого Будды на Западе. Я познакомился с ним пятьсот лет назад на
пиру в честь спасения бесприютных духов. Он собственными руками
поднес мне чай, и сын Будды почтил меня. Вот почему я считаю его
своим старым другом.
Тогда послушники выразили готовность выполнить его волю.
А праведник, уходя, продолжал давать им наставления.
– Я веду строгий учет этих плодов, – говорил он. – Вы дайте ему
два, а больше не расходуйте.
– С тех пор как врата сада были для нас открыты, – сказал Цин-фын, – мы съели всего два плода и на дереве осталось еще двадцать
восемь. Мы дадим вашему другу два плода, как вы приказали.
– С Танским монахом мы в дружбе, – продолжал праведник, – но
смотрите, как бы не вышло каких-нибудь неприятностей с его
спутниками. Надо сделать так, чтобы они ничего не заподозрили.
Послушники обещали выполнить все, как полагается. После этого
праведник в сопровождении учеников отправился на небо. Между тем
наши паломники, продолжая путь, вдруг увидели среди соснового леса
и зарослей бамбука высокие строения.
– Что это за место? – спросил Сюань-цзан у Сунь У-куна.
– Это монастырь, – внимательно присмотревшись, отвечал Сунь
У-кун. – Не то буддийский, не то даосский. Давайте подойдем поближе
и посмотрим.
Вскоре они очутились у ворот, где перед ними открылась чудесная
картина:
Безмятежностью веяло светлой от склонов,
Вековою сосною покрыты хребты,
На тропинках, бамбуком густым осененных,
Преисполнено все неземной чистоты.
Журавлиные стаи порой пролетали,
Словно в небе плыла облаков череда,
Обезьяны друг с другом делились плодами,
По ветвям пробегая туда и сюда.
И резные ворота средь пышных растений
Отражались в сверкающей глади пруда,
И тянулись травинки из тонких расщелин,
Хоть под ними скала, как железо, тверда…
И повсюду буддийские храмы вздымали.
