— Балда, это килт. Мой прадед Кроми был родом из-под Абердина. И если ты еще не понял, я умею играть на волынке. Сыграю сегодня после полуночи. Под звуки волынки — в новый год.
— Да уж, — закивал Фингал. — Ладно, только волынь недолго. Кроми рассмеялся и предложил выпить чего-нибудь.
И вот теперь, спустя четыре часа, Фингал сомневался, стоило ли Кроми начинать вечер со спиртного. На сцену ему помог подняться Чарли Грир.
— Как думаешь, Боб, он справится?
— А то! — Боб стоял возле своей спутницы Бетт Свенсон. — Чем хуже волынщик держится на ногах, тем лучше играет.
Вид Кроми имел далеко не молодецкий.
— Леди и джентльмены, — объявил с фальшивым шотландским акцентом распорядитель вечера, — поприветствуем Энгуса Мак-Хэмиша Мак-Энгуса Октерлони, лэрда Картофельного, тана Питтенуимского! Сейчас Энгус сыграет нам «Жалобу Мак-Рики».
Фингал рассмеялся:
— Ну и белиберда!
— Постой, главное веселье еще впереди, — пообещала Китти.
Фингал обнял ее за талию.
— Твоя правда, но мне что-то тревожно.
— Выбрось свои тревоги из головы, Фингал. Не можешь же ты отвечать за всех и каждого. Смотри, Чарли на сцене вместе с ним.
Кроми поудобнее пристроил волынку под левой рукой, сделал неуверенный шаг, покачнулся и чуть не свалился со сцены. Чарли успел ухватить его сзади за жакет и уберечь от падения.
Кроми похлопал в ладоши, требуя внимания, взвалил на плечо басовые трубки волынки и взял мундштук в рот. Его раздутые щеки покраснели от натуги, гулкие звуки из басовых трубок стали аккомпанементом для ритмичной мелодии, которую порхающие пальцы Кроми извлекали из игровых отверстий инструмента. Кроми вышагивал по сцене, взлетал подол килта, ревели трубки, а в зале студенты с партнершами выстроились в две шеренги для шотландского танца. Фингал стоял напротив Китти, Боб — напротив Бетт, а Вирджиния и подружка Чарли, тихая деревенская девушка, образовали последнюю пару. Распорядитель объявил:
— Леди и джентльмены, а теперь волынщик сыграет джигу!
Зал огласили радостные крики.
Кроми отыграл четыре фигуры танца. Когда смолкли последние звуки, Фингал обнял Китти. Держать ее в объятиях было так уютно, словно для этого ее и создали.
— Весело было? — спросил он.
— Чудесно, Фингал. — Она заглянула ему в глаза, и он вновь увидел мерцание янтарных крапинок в ее серых глазах.
— Тогда идем, — позвал он, — последний танец.
Он взял Китти за руку, вывел на середину зала, заключил в объятия, и танец начался. Певица нежно выводила: «В глубине души голос вновь звучит…»
Китти прижалась щекой к щеке Фингала, и он ощутил ее мягкость, уловил благоухание.
— «Но огонь погас, дым коснулся глаз…»
Он услышал ее шепот:
— Ты ведь не дашь огню погаснуть, Фингал? Правда?
— Не дам, — подтвердил он. — Ни за что.
— Я задолбался. — Кроми вошел в студенческую столовую больницы, рухнул на стул и взгромоздил ноги на низкий стол.
Фингал, который рассеянно водил пальцем по фамилиям нескольких поколений студентов, вырезанным на деревянной столешнице, вскинул голову.
Подошедший Боб Бересфорд широко зевнул.
— Прошлой ночью мы выбились из сил, — сообщил он. — Глаз не сомкнули. Еще несколько таких дежурств — и я, пожалуй, передумаю сдавать первую часть выпускного экзамена в июне. И уж конечно, на обход сегодня утром не собираюсь.
— Мы вполне можем время от времени обходиться без сна, — напомнил Фингал. — В новогоднюю ночь мы разошлись только в два часа ночи, и я что-то не припомню, чтобы это тебя тревожило, Боб.
— Так это было два месяца назад, — напомнил Боб.
— Я понимаю, Боб, ты устал, — кивнул Фингал, — но ни за что не поверю, что ты всерьез подумываешь сдаться. — Он вдруг вспомнил, как незадолго до Рождества заметил интерес друга к научным исследованиям. — Слушай, до июня всего три месяца, и нам надо будет сдать патологию и микробиологию, фармакологию и терапию, судебную медицину и гигиену. Всего-то.
— Ничего себе «всего-то». Это же шесть чертовых предметов, Фингал! — Боб потер глаза и снова зевнул.
— Если забросишь учебу, мы втроем будем пилить тебя.
— Ну и ладно. А я иду спать.
— Доктор Миккс будет недоволен, — предупредил Чарли.
— Не беспокойся, Боб, — вмешался Фингал, — я скажу ему, что ты сдаешь кровь или что тебя укусил бешеный барсук. Словом, что-нибудь придумаю, но только если сегодня вечером мы вдвоем займемся патологией цирроза печени. Я же знаю, ты сбежал с лекции на скачки.
Под пристальным взглядом Фингала Боб сдался.
— Ну так и быть.
— Чарли тоже будет заниматься с нами, — добавил Фингал.
— Угу, — подтвердил Чарли. — Лекции в четверг назначили на то же время, что и тренировку. Так что мы с Фингалом из-за регби пропустили цирроз.
— Цирроз печени! Звучит так же увлекательно, как смотреть на пузыри, плывущие по водам Лиффи, — заметил Боб. — Ладно, я пошел. Кстати, Фингал, сегодня утром мы приняли твоего давнего знакомого. Мистера К. Д. — с очередным приступом.
— Что?.. Вот черт. Спасибо, что сказал, Боб. Посмотрим его на обходе. — Он взглянул на часы. — Кстати, нам лучше не опаздывать к доктору Микксу. — Он поднялся. — Идем, ребята.
Покидая столовую, Фингал размышлял о том, в каком состоянии сейчас Кевин Доэрти.
Вскоре выяснилось, что в скверном. Кевин едва сумел улыбнуться, узнав Фингала, и вскоре впал в полузабытье. У него вновь началась фибрилляция предсердий, доктор Пилкингтон возобновил лечение хинидином. Фингал решил заглянуть в палату святого Патрика сразу же, как только будет покончено с дневными делами.
— Мы с Чарли — на обработку швов, — распоряжался Фингал, направляясь на амбулаторный прием. — А Кроми и Боб, раз уж он отоспался и вернулся в наши ряды, займутся кожными болезнями. Договорились?
— Ладно, — кивнул Кроми. — После приема меня всегда мучает зуд. Насмотришься на всякую сыпь… И потом, что это за лечение! «Сухое — увлажняй, мокнущее — суши».
— Кстати, Боб, — продолжал Фингал, — доктор Миккс поверил, что у тебя мигрень, но долго сокрушался о том, как трудно получить хорошую характеристику студентам, пропускающим слишком много занятий.
