Фамильярность Китти придала ему смелости, он придвинулся ближе. С недавних пор чувства Фингала к Китти нарастали с каждым днем. И чем дальше, тем сильней.
— Ты здорово откачал плевральный экссудат, — вспомнила она. — А этот Падди Кьоу — славный человек.
— Мы с Бобом как раз разговаривали о нем перед твоим приходом. — Фингал покачал головой. — Как говорил мой давний знакомый, семейный доктор О’Малли из Холивуда, «ох уж это неравенство», имея в виду, что деньги в мире распределены неравномерно. Доктор Миккс считает, что мы, врачи, не в силах изменить мир. А доктор О’Малли просто пытался изменить хоть что-нибудь в одной деревне. Сельский врач невольно оказывается в курсе всех дел своих пациентов и деревни в целом. Потому и может что-нибудь изменить к лучшему. Хотел бы я хоть чем-нибудь помочь Падди Кьоу.
Китти удивленно смотрела на него, в ее серых глазах появился мягкий блеск.
— Я никогда еще не видела тебя таким, Фингал. Ну и ну! Ты задумываешься о серьезных вещах? В компании друзей и подружек и даже наедине со мной ты так ловко скрываешь свои истинные чувства — значит, ты просто притворяешься…
— Извини. — Фингал смутился. — Но Падди Кьоу отдал свою правую руку за страну, которой служил, поэтому теперь он заслуживает приличного жилья или работы. Я понятия не имею, как помочь ему, но клянусь Богом, что-нибудь придумаю.
К изумлению Фингала, Китти обняла его обеими руками и крепко поцеловала.
— Какой же ты милый, Фингал! Я просто без ума от тебя.
Он вдруг словно растерял все слова. Однажды он сказал Ларсу, что постарается не доводить дело до объяснений, пока не будет готов к ним, и знал, что ему еще рано признаваться в своих чувствах, но каждый раз рядом с Китти у него в душе происходили перемены. Особенно заметны эти перемены были сегодня. Привычная ему шутливая болтовня оказалась бы сейчас совершенно неуместной. Китти права: он давно научился скрывать чувства, маскировать их шутками. И теперь сумел только выдавить:
— Ты очень нравишься мне, Китти.
Она поджала губы и заявила:
— Я не шучу, Фингал, Ты очень дорог мне.
Ну и что ему сказать теперь?
Китти пощадила его:
— Ладно, хватит о серьезном. Так что там насчет ужина?
Услышав, как легко Китти сменила тему, Фингал вздохнул с облегчением.
— Я знаю одно отличное местечко на Друри-стрит.
Она рассмеялась.
— Если там подают рыбу с картошкой, тогда идем.
— Решено, — кивнул он. — А потом я провожу тебя до общежития — если повезет, мы успеем вернуться как раз к десяти.
По пути к общежитию он знал с десяток укромных уголков, где можно было наобниматься без помех.
Но Фингалу не давала покоя одна мысль: не слишком ли он скрытен? Может, пора бы уже признаться Китти в том, какие чувства он к ней испытывает? Но как, если он и сам в них пока не разобрался? Может, сегодня, но попозже? Или на новогоднем балу?
Или еще позже — точнее, с опозданием на тридцать один год, мысленно добавил О’Рейли, потянулся в потертом кресле и встал. Хватит с него больничной «казармы», черт бы ее побрал, пора проведать Донала Доннелли, узнать, как у него дела. А на обратном пути заглянуть в кафетерий.
Завидев его, ночная медсестра поднялась из-за стола.
— Его только что привезли, доктор О’Рейли, — сообщила она. — Он без сознания. Мы поместили его в одноместную палату.
— Спасибо, сестра, — кивнул О’Рейли.
Возле постели Донала дежурила сиделка. Голова пациента была забинтована и покоилась на ровном матрасе, без подушки.
— Это доктор О’Рейли, — представила спутника ночная медсестра.
— Как Донал? — спросил О’Рейли, окидывая взглядом пациента, опутанного трубками.
— Неплохо. — Сиделка протянула ему планшет с картой.
О’Рейли пробежал взглядом записи: температура, пульс, давление и частота дыхания — все показатели у Донала были в норме.
— Отлично, — кивнул О’Рейли. Значит, первое препятствие Донал преодолел. Теперь предстояло второе: прийти в себя. Давай же, Донал, думал О'Рейли, давай, черт тебя побери. Ему нестерпимо хотелось, чтобы Доналу стало лучше. Намного лучше.
О’Рейли отдал планшет сиделке.
— Спасибо, — и добавил, обращаясь к ночной сестре: — Спасибо вам обеим. — Он зевнул. — Длинный выдался день. — Он взглянул на часы: двадцать минут второго. — Попробую вздремнуть.
— Я позвоню вам, если состояние вашего друга изменится, — пообещала сестра.
Слово «друг» не ускользнуло от внимания О’Рейли. Если вдуматься, действительно все пациенты деревушки приходились ему друзьями, и ему это нравилось.
— Буду весьма признателен. Доброй ночи, сестра…
— Хоуи. Джейн Хоуи. Китти О’Хэллоран — моя подруга.
— И моя, — подхватил О’Рейли, только теперь заметив, какие взгляды сестра бросает на него. — Да вы, наверное, уже знаете.
Она улыбнулась.
