Хлоя. Прибытие в город

— И ради этого мы уехали из столицы? — сестра недовольно откидывается на спинку. Она бросает взгляд на тихую улочку с невысокими каменными домами.

— Зоя, ты несправедлива! Здесь очень мило. Кроме того, это же второй город после Брейвиля. Уверена, что тут есть все, что нам нужно и привычно.

— Тебе-то, конечно, — фыркает она, — десяток попрошаек, безработные художники и певцы, перебивающиеся с серебра на медь, да какая-нибудь полоумная бабка с кучей животных, от которых вешаются все соседи.

Я отворачиваюсь к окну, показав, что не намерена продолжать разговор. Мы трясемся в карете уже вторую неделю. Дом остался далеко позади, а вместе с ним не только модные салоны и поклонники, но и наше хорошее настроение. Измученные долгой и утомительной дорогой, мы уже столько раз переругались, что давно перестали обижаться друг на друга. Да, если честно, мы вообще редко обижаемся всерьез.

— Вот проклятье, Хлоя, — восклицает сестра, взяв меня за руку, — извини, я наговорила гадостей. Сама не знаю, почему так.

— Ничего, — вздыхаю я в ответ, — такие новости кого угодно выбьют из колеи.

Известие о смерти отца пришло десять дней назад. Мама с ним разошлась, когда мы еще были малышками, деньги и подарки он отправлял исправно, но общаться не стремился. Мы приезжали к отцу в Рейвенхилл, но даже не бывали у него дома. Жили в гостинице, гуляли, обедали в кафе. После пары таких поездок желание видеться сошло на нет, и последние годы ограничивалось обменом открытками на праздники. И вот — письмо. Конечно, пусть наши отношения были не лучшими, но не проститься с ним мы не могли.

Да и дома нас особенно ничего не держало. Я недавно закончила обучение и работала помощницей в лавке цветочницы. А Зоя, хоть и выиграла конкурс, который проводил мэр среди отличников, и обучалась на специальном курсе экономики с его детьми, работала машинисткой в газете. Далеко не лучшей. Женщинам сложно пробиться в нашем мире.

— Не грусти, мелкая, — сестра обнимает меня за плечи, целуя в висок, — прорвемся.

Она всегда меня зовет мелкой, хоть и старше всего на два года. Но я и правда чувствую себя рядом с ней маленькой и какой-то бестолковой, неумелой. Может быть, потому, что я такая и есть.

— Ну вот мы и приехали: Большая Каменная, дом семнадцать, — говорит Зои, когда карета останавливается у солидного старого здания из серого камня. — Вот табличка «Нотариус», думаю, нам туда.

Багаж приходится брать с собой. Его не особо много, но все-таки неловко, когда мы входим в прохладный холл с двумя чемоданами, да еще и сундуком на колесиках. В холле никого, только наши отражения блуждают в сером мраморе, натыкаясь на расставленные тут и там фикусы в горшках.

— Девочки Нери, — слышится откуда-то, и из-за дальнего фикуса выплывает обширная дама в строгом синем в полоску платье. Она забавно произносит нашу фамилию, немного слишком сильно растягивая последнюю букву, будто поет. — Как жаль вашего папеньку, такой одинокий был человек. Все сидел в своей мастерской, ровно кроме его железок, ничего на свете и нет. Ну пойдемте, господин Рудини вас уже ждет. Ох, да оставьте вы свои чемоданы, никто их тут не тронет, — вздыхает она, окинув взглядом багаж.

За очередным фикусом открывается дверь. Дама вплывает, представляя нас:

— Зоя и Хлоя Нери, по поводу завещания, — говорит она и уплывает обратно в холл.

А мы удивленно смотрим друг на дружку.

— Какое еще завещание? — шепчет Зоя.

— Сейчас узнаем, — отвечаю я.

И мы поворачиваемся к массивному столу, стоящему у окна. За столом приятный мужчина средних лет в сером костюме. Лицо его, не очень выразительное, украшает аккуратная бородка и очки в тонкой позолоченной оправе.

— Поль Рудини, — представляется он, и тоже чуть-чуть перетягивает последнюю «и». Видимо, у них такой местный акцент. — Нотариус и душеприказчик. Мне очень жаль, что ваш отец так скоропостижно скончался. Доктора подозревают, что его силы еще в молодости были подточены какой-то сердечной хворью, которая внезапно проявилась сейчас. К сожалению, ждать вас мы не могли, похороны прошли два дня назад. Но вы можете сходить на кладбище, сторож покажет вам, куда пройти.

— Стоило ли ехать в такую даль, если все равно не успели, — расстроенно говорит Зоя, садясь на небольшой диванчик у стены.

Я молча пристраиваюсь рядом.

— Разве вам неинтересно, не завещал ли ваш отец чего-либо вам? — удивленно спрашивает господин Рудини.

— Мы не были особенно близки, — отвечаю я, — так что вряд ли папа нам что-то оставил. А если и так, можно было бы прислать почтой.

— Не думаю, что мастерскую и дом, расположенные по адресу: Книжная улица, 124, было бы так уж просто доставить, — ухмыляется нотариус.

Мы с Зои радостно переглядываемся. Если продать их, можно будет начать свое дело в столице. Или хотя бы купить небольшую квартирку на двоих.

— Во-первых, вот, — господин нотариус передал запечатанный конверт, — письмо от вашего папеньки. Ну а, во-вторых, вы получаете все движимое и недвижимое имущество господина Артура Нери на правах совместного владения при условии совместного проживания и ведения бизнеса и далее. Если вы откажетесь, имущество перейдет в городскую управу.

— Что? — переспрашивает Зоя.

— Что вы имеете в виду? Можете сказать на человеческом, а не вот этом вашем, — прошу я.

— Остаетесь в Рейвенхилле, живете тут, продолжаете папин бизнес и владеете наследством, — поясняет нотариус. — Не хотите тут жить или вам не нравится ремонт карет, пожалуйста, можете быть свободны, но без наследства.

— Ремонт карет? — устало потерев переносицу, уточняет сестра. — Папа, ну ты не мог нам оставить книжный магазин или цветочную лавку? Или кофейню? Какой срок? — спрашивает она у господина Рудини.

— Пять лет — не такой великий срок. Как-нибудь протянем. Наймем мастеров, не самим же нам, в конце концов, эти кареты чинить, — бодрится Зоя. — Мы согласны. Да? — она смотрит на меня.

— Да, — киваю я. Я не очень разбираюсь в каретах и вообще ведении бизнеса, но я верю в Зою и ее финансовые способности и привыкла доверять мнению старшей сестры.

— Ну что ж, барышни, тогда вот ваши ключи. Был рад познакомиться, если будет нужно, заходите.

Он открывает на стене небольшой ящичек, внутри которого оказался широкий раструб.

— Анита, — довольно громко кричит он в трубу, — распорядись, пусть Курт отвезет сестер Нери к дому и поможет с багажом.

— Спасибо! Спасибо! — благодарим мы, выбираясь в холл.

— Какой чудесный человек, — искренне говорю я.

— Да, неплохой, — соглашается Зоя.

К нам подплывает величественная дама, которую, как мы уже знаем, зовут Анита, и провожает нас на задний двор. Приземистый, крепкий кучер закрепляет наш багаж на специальной полке, и карета уносится по улице, увозя нас в новую жизнь.

Пока мы едем, оглядываюсь по сторонам. Все-таки это наши будущие соседи, нужно понять, что это за люди, чего от них ждать. Улица очень приятная — светлая, с множеством небольших симпатичных магазинчиков и зеленых уголков. Правда, неподалеку от нас виднеется громадина какого-то завода или вроде того, и слегка портит вид. Но тут уж ничего не поделать, думаю, каретная мастерская тоже не самое очаровательное место на земле.

Действительность оказывается даже хуже моих ожиданий. Здание не просто серое, оно все в пятнах грязи и копоти, кажется, ее нужно не смывать, а скалывать, как многолетние отложения. Единственное зеленое пятно — старая ель во дворе. Вокруг жухлая трава, разросшиеся, страдающие от плохого ухода кусты и деревья. То ли папа был очень болен и ему было не до сада, то ли просто не до того.

Я боюсь, что замок придется открывать с трудом, но на удивление ключ скользит легко. Видимо, что замок хорошо смазан и вообще в порядке. То же можно сказать и о мастерской. Да, видно, что лучшие годы уже позади, но весь инвентарь в порядке и аккуратно развешан по стенам. Везде чисто, нет и намека на ржавчину.

— Похоже, папа любил ее, — говорю я, обходя мастерскую. — Смотри, как все начищено, ухожено.

— Его единственный ребенок, — скептически хмыкает Зоя. — Но здесь и правда неплохо. А какой размах! Ты только посмотри, да тут же не просто кареты чинить, тут скачки можно проводить. Думаю, одна земля стоит о-го-го сколько. А еще дом и сад.

— Ну, сад мы уже видели, — печально смеюсь я, — да и дом, думаю, будет такой же. Готова спорить, что папа, кроме ванны и туалета, посещал только спальню и кухню. Остальные комнаты наверняка в ужасном состоянии.

— Боюсь, что ты права, сестричка, — смеется в ответ Зоя. — Но уж пару комнат мы с тобой отмоем, чтобы заселиться, а там потихоньку и до остального руки дойдут. Главное — найти хотя бы одного толкового работника. Но, боюсь, с нашими сбережениями можем рассчитывать только на очень средненького. Ладно, сбегай на улицу, купи газету и что-нибудь поесть. И, когда я говорю «поесть», я имею в виду фунт мяса, овощи и хлеб, а не пару пирожных.

— Но пару пирожных-то тоже можно? — смеюсь я убегая.

Зоя. Ну и нахал!