— Стоит купить джезву побольше, — вздыхает Хлоя, — варить кофе по одной чашечке слишком утомительно.
— Зато можно каждому сделать на его вкус, — улыбается Реми, забирая свою чашку.
— Много чего нужно купить, — вздыхаю я, глядя на разномастную посуду. Если тарелки выглядят еще более или менее одинаково, то кружки вызывают у меня желание немедленно бежать в город и купить сервиз.
— А мне нравится, что кружки разные, — перехватив мой взгляд, говорит Роберто. — Они подчеркивают индивидуальность.
— Интересно, что о вашей индивидуальности говорит эта прелестная чашечка с розочками, — поддеваю я Роберто, немного уязвленная тем, как легко он угадал мои мысли. — Кстати, сегодня нужно закончить уборку в саду. Справитесь?
— Ах, как вы суровы, Зоя, сами же видите, какие нежные розы цветут в моей душе, а вы про уборку, — вздыхает он, трагически глядя на меня и двигая головой так, что длинные черные волосы волной струятся по плечам.
— Роберто, если ваши волосы отросли, как у барышни, не могли бы вы перед едой заплетать их в косы, — говорит Реми, демонстративно отодвигая свою тарелку.
— Только если вы начнете подвязывать свою эспаньолку платочком, — парирует он, но волосы все-таки убирает назад.
— Да какой вообще смысл мужчине носить длинные волосы, если только он не маг, — говорю я и замолкаю, глядя на Роберто. А он так смотрит в ответ, так блестит своими темно-серыми, как старое серебро, глазами, что я понимаю: догадка была верна. Ну погоди, я тебя расколю, и секреты твои разгадаю!
— А ты чем займешься, Зоя? Может, сходишь со мной в лечебницу? — спрашивает Хлоя.
— Нет, думаю сходить в местную газету. Может, получиться дать объявление насчет нашей мастерской. Ну а вы, Реми? Займетесь каретой Роберто?
— И схожу на завод, узнаю, можно ли через них заказать из столицы некоторые детали, — кивает он.
После завтрака захожу к Роберто. Дверь приоткрыта, но я все равно стучу по стене рядом. Еще не хватало застать его в неглиже.
— Да-да, входите, — слышится изнутри.
Ну вот зачем говорить «входите», если сам в это время едва натянул штаны!
Роберто стоит у шкафа, рубашка небрежно висит на створке, а он застегивает ремень на поясе.
— Зоя, я не смел надеяться увидеть вас здесь. Присядете?
— Благодарю, я постою. И извольте одеться.
— Вас слишком отвлекает?
— Боюсь, что это слишком отвлекает вас, — отрезаю я отворачиваясь.
Слышу шаг, но не успеваю ни повернуться, ни толком что-то подумать.
— Не надо бояться, Зоя, — тихо говорит Роберто, стоя прямо у меня за спиной, голос его звучит иначе, без привычной насмешки. Он так близко, что я чувствую дыхание на шее. Чувствую запах его одеколона и касание кожи через тонкую ткань одежды.
— Я... я вас вовсе не боюсь, — говорю я, и голос предательски срывается.
— Вы боитесь своих чувств. Боитесь показаться слабой и уязвимой, — все также тихо и гипнотически говорит он, — я прав, Зоя?
— Не смейте так со мной разговаривать, — выдыхаю я, выбегая из комнаты.
Врываюсь к себе, хлопнув дверью. Меня разрывает от странных, противоречивых эмоций, которые я не могу назвать, не могу себе объяснить. Мне хочется кричать. Кричать так громко, чтобы затряслось небо. Но я падаю на кровать и не просто плачу, а рыдаю. Это не слезы печали или горя. Это какие-то запрятанные далеко-далеко за семью засовами внутренние переживания выходят наружу.
Хлоя. Это просто кофе
— Даже не представляю, как вас нести, шмакодявки, — растерянно говорю я, глядя на копошащихся в коробке малышей.
Были бы только они, я бы еще справилась, но есть ведь и мама! А такую коробку мне попросту не удержать. Вот если бы можно было пойти с кем-то вдвоем. Но все заняты. У Зои вообще столько дел, что мне становится жутко стыдно каждый раз, когда я вообще ее вижу. Мне кажется, я просто изнываю от безделья, в то время, когда она трудится не покладая рук. Реми… Да, пожалуй, я бы хотела сходить с ним, но сразу после завтрака ушел. Ладно, попробую как-нибудь донести.
После приезда у нас осталось несколько крепких, вместительных коробок. В одну я сажаю маму, в другую малышей и проверчиваю отверстия для дыхания. Ставлю коробки одну на другую и тихонько иду. К сожалению, видно мне только кусочек сверху, но я все-таки, не теряя надежды, потихоньку перетаптываюсь, нащупывая дорогу.
— Пресветлая Лейна, Хлоя, что вы делаете? Да дайте же вы коробку, — Роберто снимает верхнюю, и я сразу понимаю, как своевременно это было: прямо передо мной стоит ведро с водой, которое я сама вчера набрала, чтобы искупать малышей, и забыла вынести.
— Мне нужно отнести этих существ в клинику, — улыбнувшись, пожимаю плечами я, — только так получается.
— Вы же получили образование, Хлоя. Почему вы говорите «только так получается», когда у вас «только так не получается»? Или вы намеренно собирались атаковать ведро?
— Ох, Роберто, ну а что мне делать? Ведь совершенно некому мне помочь. Совсем.
— Не надо тут хлопать своими глазищами, на меня это не действует. Можно же просто попросить, Хлоя. Я вам помогу. Заодно чуть развеемся.
— А разве вам не нужно убирать во дворе?
— Да там чисто.
— Что вы выдумываете!
Выглядываю в окно и не могу вымолвить и слова от удивления. На месте наваленных старых бочек, колод, каких-то бревен и железок, теперь идеально расчищенный газон. Газон! Ладно уборка, но он-то откуда взялся.
— Откуда у вас деньги на чародея-садовника, Роберто? — спрашиваю я, подозрительно заглядывая ему в глаза.
