Я смотрю вперед, боясь лишний раз моргнуть. Мне кажется, стоит мне только чуть прикрыть глаза, как слезы хлынут рекой. Да как так?! Что они вообще себе позволяют!

— Зоя, посмотрите на меня, — Роберто обнимает меня и смотрит в глаза так спокойно и уверенно, что и я выдыхаю. — Мы обязательно решим эту проблему. Я вам обещаю. Только ради Лейны, не расстраивайтесь, а то я буду вынужден вернуться и убить этого наглеца на месте. И съесть его печень.

— Да почему печень-то, — смеюсь я, не в силах противиться представшей у меня перед глазами картинке.

— Потому что сердце такого трусливого дирха, может быть опасно для жизни, — улыбается он в ответ. — Ну вот вы и повеселели. Давайте прокатимся галопом до городской площади? Эхей!

И мы едем настолько быстро, насколько позволяют габариты кареты и уличная обстановка. На площади стоят два дилижанса, водители о чем-то переговариваются, хмуро поглядывая в нашу сторону. Настроение у меня снова портится. Когда мы возвращаемся домой, я не знаю, как смотреть в глаза Хлое и Реми. Они радостно приветствуют нас, даже торт где-то достали. Ну, хотя бы будет чем подсластить печаль.

— Думаю, они получили эту бумажку от мэра не за красивые глаза, а за звонкий мешочек, — говорит Реми, — может, и нам пойти по этому пути?

— И что, так и будем носить мешочки по очереди, кто больше? Да и нести нам нечего, — печально говорю я.

— Ну, положим, не совсем нечего, — отвечает он.

— Не с пустыми же руками мы уехали из столицы — согласно кивает Роберто. — Но этот вариант будем иметь, как план Б. Не факт, что завтра он не запросит еще и еще.

— Факт, что запросит, — фыркаю я. — Мне уже успели про него понарассказывать. Там такой фрукт, и деньги берет, и что-то с племянницей странное крутит, даже гадалку в свои дела затянул.

— Гадалка? — оживляется Хлоя. — Давай сходим к гадалке?

— Сходим, сходим, только давай сначала дела, — устало отвечаю я.

Реми и Роберто отходят к окну и тихо переговариваются. Мне даже не хочется вникать. Несколько часов назад я была так счастлива, когда выезжала в наш первый рейс, и люди радостно приветствовали нас. Когда впереди маячили горизонты успешного предприятия и, чем Лейна не шутит, семейный бизнес. И почему все должно разбиться о какого-то взяточника-мэра?

— А может, ну их? — говорит Хлоя. — Не послушаемся, и все. Возьмем, да и поедем.

— Оштрафуют, — качаю головой я.

— Боюсь, что штраф — это не худшее, что может нам грозить, — осторожно говорит Роберто, — мне недвусмысленно дали понять, что, если мы не послушаемся, они сожгут мастерскую.

Мы переглядываемся, понимая, что не готовы так рисковать.

Хлоя. Пора открытий

Дела у нас идут не очень, и, возможно, из затеи с такси и маршрутной каретой ничего не выйдет. Конечно, у нас остается мастерская, но я в таких условиях не могу сидеть сложа руки. В конюшне у нас уже появился некрупный лунный телец с витыми рожками. Раз в месяц он их сбрасывает, чтобы отрастить новые, а из старых получаются отличные светильники. Реми отгородил мне часть мастерской, сделав отдельный вход, там мы с питомцами и расположились. На большой меховой подушке — семья рибисов. Малыши уже подросли и вместе с мамой вылетают на поиски грустных мыслей, яростных всплесков и печальных слез: рибисы питаются плохими эмоциями. На столе в большой плошке с песком живет слухач — забавная зверюшка, похожая одновременно на крохотного хомячка и ежика с редкими мягковатыми иголками и большими остроконечными ушками. А на большом цветке, что стоит у окна, поселилась малютка Лала. Даже целитель из «Когтей и Пера» не знает, кто это! Какое-то странное существо, вроде ожившего цветка. Но у меня тут несколько отличных книг, уверена, что и Лала там отыщется. Пока пусть просто живет, а мы ее будем любить.

Прохожусь по получившемуся помещению туда-сюда. Нам с животными тут места более чем достаточно. Но, не успеваю я додумать проклюнувшуюся было мысль, как заходят Кристоф и его бабушка Барбара, что владеет книжным магазином неподалеку.

— Добро пожаловать, — радостно приветствую я их. — У меня тут пока не обустроено, но мы можем пойти на кухню, там очень уютно.

— Нет, милая, признаться, я пришла по делу, и как раз вот по этому, — она бросает взгляд на подремывающих, свернувшись калачиком, рибисов и садится рядом, поглаживая маму. — Недавно не стало моей давней приятельницы Лауры. В нашем возрасте такое, к сожалению, случается. Проблема в том, что после нее остался фамильяр. Он тоже старичок, — Барбара улыбнулась, — когда мы с ней были еще юны, как вы с Зоей, она подобрала Тарро раненным в горах Арабьяты.

— А Тарро это?

— Муракот, — ответила Бабрбара, — на суше он кот, но, попав в воду, превращается в существо, похожее на смесь ящерицы с русалкой. Дочка Лауры пытается за ним присматривать, но Лейна не дала ей ни ума, ни сочувствия. Я думала забрать Тарро себе, но я все время в магазине, боюсь, он затоскует. Может быть, ты? А я платила бы за его содержание?

— Нет-нет, — я даже немного испугалась от такого предложения, — еще не хватало брать деньги за доброе дело.

— А если не деньги? Как насчет свежих овощей или сыра?

— Я все равно не смогу, — растерянно пожимаю я плечами.

— Нет, девочка, так ты дела не устроишь, — качает головой Барбара. — Кристоф, сбегай-ка на второй этаж и оставь на кухне корзинку. Если Зоя там, попроси, пусть сварит нам кофе.

Барбара с трудом отвлекается от тихо мурчащей рибиссы и садится рядом со мной.

— Вот смотри, я уже пожилая дама и большую часть времени провожу в своем магазине. Но и мне порой хочется приходить и погладить твоих крошек. Или посмотреть на малютку Лалу. А сколько в городе таких дам? Сколько детей, которым запрещают заводить животных? Да и то сказать, не всякий взрослый, решится завести дома лунного тельца или соблося, которым нужно вольер, отдельное жилье или как Тарре — возможность искупаться. Стесняешься назначить цену, поставь у двери коробку для добровольных взносов, а я уж позабочусь, чтобы горожане узнали о том, для чего она, — самодовольно сказала Барбара.

— Коробка, — задумчиво сказала я, — добровольные взносы, наверное, подойдут. Спасибо.

Я обняла Барбару от всего сердца. Кажется, даже если дела у Зои не пойдут, мы сможем удержаться на плаву.

— Кому-то нужно оставить животное на время, кто-то хочет пообщаться с ними, а кому-то потребуется постоянный дом, подумай об этом, милая. У вас большая территория, места хватит для всех ваших затей. Тогда на днях я принесу Тарро?

— Да, конечно, — киваю я, — и, желательно, напишите, как за ним ухаживать.

— Само собой, девочка, само собой. Но это уже после бала.

— Бал? Будет бал?

— Неужели вы не знаете? В мэрии. Обязательно сходите, развейтесь.

Перед уходом она еще раз обнимает меня и кладет в стоящую на столе для украшения шкатулку серебряную монету, погрозив мне пальцем, чтобы не смела отказываться. Мне так тепло на душе. И дело не в монете, хотя, конечно, я очень благодарна, а в том совете, что Барбара мне дала.

Поднимаюсь на второй этаж, чтобы рассказать Зое. Но на кухне ее нет, в комнате тоже. Открываю дверь в свою комнату и замираю от удивления.

На кровати лежит большая плоская коробка, перевязанная бантом.

День рождения у меня нескоро, каких-то праздников не намечается. Да и разве сейчас время праздновать? Поборов дрожь, подхожу и сажусь на кровать. Коробка такая красивая, что я некоторое время просто кручу ее в руках, даже не открывая. Наверное, если бы мне подарили просто пустую коробку, я и то была бы рада. Но я все-таки открываю.

Внутри сборка из атласной ткани, в центре коробочка тех конфет из «Латтерии», на которые только смотреть, как в музее. А рядом какой-то конверт. Наверное, там открытка с подписью! Хотя, я не то чтобы догадываюсь, скорее надеюсь, что это от Реми. Но в конверте не открытка, а маленькая карточка с надписью: «Салон «Атласная фея». Сертификат на приобретение вечернего платья и аксессуаров». Рядом от руки подписано: «Хлоя, если бы я был таким нахалом, как Роберто, я сказал бы, что предпочитаю видеть тебя вовсе без платья. Порадуй себя обновками. Реми».

— Вот нахал, — счастливо шепчу я, прижимая карточку к груди. Теперь и в чем на бал идти есть. А то я даже не подумала, что у меня нет ничего мало-мальски подходящего.

— Хлоя, вот ты где, — говорит Зоя, входя в комнату.

Но я не могу терпеть и обрушиваю на нее все: платье, конфеты, бал, приют для фамильяров и ящик с монетками. Зоя смеется, отбиваясь от моих объятий, и рассматривает подарок.

— По-моему, это здорово, малыш, — улыбаясь, говорит она. — Сегодня же сходим и выберем тебе платье. Какое захочешь. Обещаю не вмешиваться.

— Вот за это отдельное спасибо, — смеюсь я. — Только как же ты?

— Нет-нет. Пока я училась и крутилась среди знати, мы только и делали, что покупали мне то форму на занятия, то для спорта, то платье для выпускного. А ты ждала. Я буду самой плохой сестрой в мире, если сейчас позавидую тебе.

Наобнимавшись, мы идем пить кофе с конфетами. Но сначала я спускаюсь в мастерскую. Реми работает в своих защитных наушниках и не слышит меня, поэтому я могу немного постоять, разглядывая его. Но он чувствует взгляд и поворачивается, улыбаясь. «Вовсе без платья» вспоминаю я и чувствую, как горячая волна смущения поднимается к лицу. Но одновременно мне так приятно. Я не просто греюсь, я сияю в его взгляде, как в лучах солнца. Никогда до этого мне не доводилось испытывать ничего подобного, и я просто стою, боясь разрушить, сломать это восхитительное чувство.

— Пойдем пить кофе, — приглашаю я, — с конфетами.